Исповедь Расима Мамедова: «Кто мне дал деньги? И что я украл?» СУДЕБНЫЕ ЗАМЕТКИ

Эйнулла Фатуллаев

Расим Мамедов за стеклом. Он выглядит столь же элегантно, как и 20 месяцев назад на свободе. Красиво сложенный платочек в кармане дорогого пиджака. Бизнесмен ходит в узкой кабине подсудимого спокойным размеренным шагом, оглядывает покрытый плесенью ветхий зал судебных заседаний Верховного суда советской Азербайджанской республики. Пытается поймать взгляд родных и близких людей, друзей и незнакомцев. В зале стоит напряженная атмосфера. Какое-то ощущение кома в горле. Сам Мамедов обращенной к залу грустной улыбкой старается сбить накал. О чем говорит его многозначительный взгляд? «Почему же я оказался здесь?», — взгляд говорит больше, чем слова.

Все находятся в ожидании судьи. Но Лейлы Аскеровой-Мамедовой – молодой судьи из провинциального Ясамальского суда, которой доверили судьбу стратегического металлургического комбината страны, все нет и нет. Аскерова едва получила назначение в Бакинский суд по тяжким преступлениям.

Наконец появляется серая судейская тройка в черных мантиях. Здесь и адвокаты Расима Мамедова. Правда, процесс проходит без участия главного адвоката – Эльчина Садыгова, попавшего в центр коррупционного скандала с участием журналиста-рэкетира Аваза Зейналлы. Какое-то утешительное предзнаменование — сверхъестественный знак тучных небес: суд над Расимом Мамедовым плавно переходит в суд над главным «разоблачителем Расима Мамедова» — Авазом Зейналлы. И обвинителем выступает сам Расим Мамедов.

Слово бизнесмену:

«Аваз Зейналлы – не журналист, а преступник. И он на протяжении долгих лет шантажировал меня, членов моей семьи, вымогал деньги. И он понес заслуженное наказание. Его арест я считаю справедливым», — говорит Мамедов. Судья не перебивает главного обвиняемого. А предоставляет слово государственному обвинителю, который требует направить показания Мамедова в Генпрокуратуру, как новое появившиеся доказательство в деле рекэтира-журналиста.

И после гневной увертюры Мамедов переходит к «своим баранам». Бизнесмен барабанит по стеклу, взывая к совести.

«Я не знаю, за что меня арестовали», обращается к судье подсудимый.

«Дайте показания», — хладнокровно тихим голосом отвечает судья. Ее не слышно, приходится прислушиваться. Держать ухо в остро, чтобы не пропустить важное слово. Надо часто переспрашивать. Не слышно. Судья не говорит, а что-то талдычит, бубнит себе под нос.

«Но я не готов сегодня к даче показаний. Тем более, что я остался без своего адвоката. Он арестован (имеет ввиду – Эльчина Садыгова – ред.)».

«Мы можем зачитать ваши показания на предварительном следствии», — заявляет судья.

И здесь Расим Мамедов выступает с сенсационным признанием: «Но это не мои показания. Я такие показания не давал. Что-то написали вместо меня. И я отказался подписывать».

Судья настаивает, чтобы Мамедов дал новые показания.

И Мамедов рассказывает историю сделки по купли-продаже металлургического комбината Baku Steel Company. По словам Р.Мамедова, еще в 2008 году он вошел в долю с владельцами предприятия Бени Штайнмецем и Александром Машкевичем, и приобрел за 12 миллионов 500 тысяч вначале 25%, а затем 50% пая этого завода. Затем израильским бизнесменам прибыль с этого завода – около 3-4 миллионов долларов в месяц – показалась неинтересной, и они предложили Р.Мамедову стать полновластным хозяином предприятия. Взамен израильские бизнесмены выразили заинтересованность в приобретении нефтяного предприятия. Р.Мамедов рассказал о своих встречах с тогдашним премьер-министром Израиля Эхудом Ольмертом и бывшим начальником Генштаба Вооруженных сил Израиля Йоавом Галантом. Какую же цель преследовали эти встречи? По словам бизнесмена, еврейское государство всегда стоит на страже и гарантирует неприкосновенность капитала израильтян в других государствах. Затем израильтяне провели переговоры с целью сделки по купле-продаже одного из бакинских НГДУ (нефтегазодобывающего предприятия), но не договорились о потолке цен.

Мамедов рассказал, как выдвинул концепцию интеграции пяти расчлененных Минэкономразвития на территории бывшего советского комбината заводов. И с этой целью с подачи тогдашнего турецкого посла Хулуси Кылынча выкупил и завод DHT, принадлежавший братьям-туркам Хакан Туранлы. А затем заново отстроил и Бакинский кислородный завод. Ему удалось впоследствии интегрировать этот завод с металлургическим комплексом, используя кислород в качестве химической энергии в электродуговой печи.

В последующие годы, наладив партнерство с немецким гигантом Siemens, Расим Мамедов импортировал из Германии автоматизированную установку, обеспечивающую подачу в печь и печь-ковш ферросплавов и шихтовых материалов, трехструйной машины непрерывного литья заготовок скоростью пять метров в минуту в радиусе 9 метров, а также линию сортовой прокатки продуктивностью 550 тысяч тонн в год… Завез в страну и оборудование компании «Art Liquide».

Мамедов утверждает, что именно он выступил инициатором изготовления круглых заготовок и бесшовных труб. Установил на заводе две прокатные линии, наладил производство многофункциональных угольников, швеллеров и прокатной проволоки…

Расим Мамедов протянул судье большой альбом в твердом, свежем и красивом переплете: «Взгляните и сравните. Здесь фотографии завода, который я принял в 2011 году. И фотографии нового завода, который я оставил после себя. Что же я украл в таком случае?» — задался вопросом бизнесмен.

Бизнесмен рассказал и о своей тесной и плодотворной работе с банковским сектором. «В 2014 году я взял кредит в размере 13 млн 190 тысяч манатов в Халг-банке. И полностью погасил задолженность, несмотря на две девальвации», — уверяет бизнесмен.

Мамедов не обошел вниманием и деятельность Азербору – азербайджанского трубопрокатного завода, который также приватизировал. По словам бизнесмена, он наладил производство обсадных и насосно-компрессорных труб, которые экспортировались в Россию, Украину, Казахстан и даже европейские страны. «Ответьте мне, что я плохого сделал? Все было прозрачно. О чем свидетельствуют отчеты западных консалтинговых компаний – Ernst and Young, Moody International!»

«Сейчас Аваз Зейналлы пишет о каких-то тетрадях! Какие тетради? Он в своем уме? Кто ему заказал эту чушь?!» — с негодованием произнес бизнесмен.

Расим Мамедов говорил эмоционально, с обидой, яростно и горечью в душе: «Как-то я был в Иране. И увидел, что там собрали из разобранных и распроданных в Азербайджане заводов новые предприятия. Я же построил и наладил эффективную работу 5 заводов! И с нуля построил ферросплавный завод. Я работал, как раб на галерах. Кого я предал? Что я украл? Объясните мне, кто мне дал деньги, чтобы я что-то у кого-то украл? Я два года не вижу отца, мать, детей, супругу, оторван от своего дома. Мне могут дать и 100 лет тюрьмы, но я не мог украсть у самого себя, потому что преданно служил идее процветания своих предприятий. Пишут, что я собирал какие-то компроматы на Рамиза Мехтиева и Бейляра Эйюбова. Как можно позволить себе такое? Я глубоко уважал и почитал этих людей. Я всегда почитал президента Ильхама Алиева и Мехрибан Алиеву»…

Затем слово взял гособвинитель. И на Расима Мамедова посыпался град вопросов. Прокурора больше всего интересовали следующие вопросы:

— Почему Расим Мамедов оформлял компании на имена других людей?

Бизнесмен ответил, что это общемировая практика, и не видит в этом ничего крамольного.

Вопрос на засыпку:

— Кому принадлежала компания Politon?

Мамедов отвечает без обиняков: Мне, хотя и была оформлена на других людей.

Еще один вопрос в лоб:

— Почему он инвестировал в убыточное предприятие?

Мамедов стал долго рассказывать, что верил в перспективу возрождения металлургической промышленности особенно в период второго нефтяного бума. Бизнесмен просчитал и не ошибся.

Что не вопрос, то зацепка:

— А кому принадлежит дистрибьютерская компания AzerSteel? И почему завод нуждался в этой компании?

Мамедов отвергает свою причастность к AzerSteel: «İrsi» и «Вортекс» принадлежали мне, а эта компания не имела ко мне никакого отношения… Все финансовые операции проходили путем денежных переводов».

Но прокурора больше всего интересует именно эта компания и механизм, связывающий завод с этой дистрибьютерской фирмой. Прокурор словно подкрадывается исподтишка к главному вопросу, вступаая с Расимом Мамедовым в малопонятный и столь же малоприятный для зрителей диалог. Довольно трудно понять, о каких деталях идет речь. А как известно, дьявол кроется именно в деталях. И Расим Мамедов обращается к представителю нового руководства Baku Steel Company: «Сейчас у вас на складах залежалось 20 тысяч тонн арматуры. Вы не можете ее продать. А при мне на складах никогда не собиралось столько арматуры… Я всегда остерегался скачков цен на мировых рынках, ведь можно понести убытки на миллионы долларов… Продается товар или нет, завод должен работать – надо оплачивать счета за свет, фонд заработной платы. У тебя постоянно в обороте должно быть 50-100 миллионов манатов, чтобы лавировать… Поймите же, в конце концов, в Баку не так много строительных компаний, способных сразу погасить задолженность за стройматериалы, в том числе и за арматуру. Как работали во время строительного бума? Бартерами и взаиморасчетами, компании порой покрывали задолженность готовыми квартирами. А потом распродавали эту недвижимость. Как же можно было работать иначе?»…

Прокурор задает еще один прямой вопрос:

— Вы снимали деньги из кассы предприятия?

Мамедов мгновенно отвечает: Никогда! Какая касса? Я представлю вам документ на 1 миллион 900 тысяч. Baku Steel должен AzerSteel. Мы работали по системе бухгалтерской проводке – дебет и кредит.

Прокурор продолжает наступать:

— Какая была у вас зарплата?

Ответ Мамедова обескураживает: У меня не было зарплаты. Это был мой завод.

Дальше прокурор и Мамедов ведут дискуссию вокруг полномочий председателя Наблюдательного Совета. «Поймите же вы, гендиректором был мой брат – Сулейман Мамедов. А завод принадлежал мне. Хотя я и оформил его на своего друга Имана Гулиева (известного нахчыванского бизнесмена – Ред.)».

Прокурор едва коснулся системы сбора металла по стране, как адвокат Расима Мамедова, супруга другого арестованного адвоката Эльчина Садыгова – Зибейда Зекериеева потребовала объявить обеденный перерыв.

Ирония судьбы – однокашница адвоката Зекериеевой судья Ахмедова жестко парирует: «Во время судебных заседаний не предусмотрены обеденные перерывы». Судья пытается любой ценой продолжить заседание. Госпожа Аскерова почему-то спешит. Но Зекериеева отччаянно сопротивляется – через час у нее другой процесс. Перепалка между судьей и адвокатом нарушает все нормы приличия… Непреклонная Аскерова все же сдается, объявив перерыв до пятницы, 16 сентября.

Расим Мамедов от безысходности прижимает лицо к стеклу. Караул устал. Долой буржуев! Журналисты выбегают первыми, чтобы донести читателям исповедь азербайджанского бизнесмена…